Дмитрий Добров.
Предисловие
В части нашего общества уже укрепилось мнение о расстреле в 1940 году силами НКВД пленных польских военнослужащих, захваченных при освобождении в 1939 году оккупированных поляками земель на западе Украины и Белоруссии. Опорой сложившегося мнения являются исторические документы, происхождение которых неизвестно: появление их по-разному описали три человека, причем описали они совершенно разный набор документов. И ладно бы все трое были безвестные крысы канцелярские — нет, уважаемые люди, два академика и один президент. А можно ли с ходу верить документам, которые взялись неизвестно откуда? И тем более невозможно поверить историческим документам, в которых видна рука человека с выраженными психическими отклонениями. Увы, предложенные нам документы — это фальсификация, причем весьма грубая. Скажем, в одной из подписей членов Политбюро на документе фальсификатор позволил себе лишнюю букву, грамматическую ошибку, причем эта грамматическая ошибка в фальсифицированных документах не единственная. А что бы вы, например, подумали обо мне, если бы я сообщил вам, что подтверждающие Катынский расстрел документы тайно изъяты из протокола «Совершенно секретно»? Полагаю, вы бы приняли меня за психа, а психиатры бы привычно отметили: бредовое состояние, т.е. убеждения и выводы, которые к действительности не имеют вообще никакого отношения, не могут быть получены на основании действительности. А между тем именно такая по смыслу пометка стоит на опубликованных документах. Есть там и другие шизофренические выверты, причем весьма тяжелые, рода 2 + 2 = 5 или 4 = 5.
Разносят бредовые идеи в обществе не столько психически больные люди, сколько более или менее здоровые, но индуцированные бредовыми идеями, как это называется в клинической психиатрии, зараженные, причем такое состояние квалифицируется как патологическое, болезненное. Индуцированный бредом человек никаких неудобств не испытывает, даже напротив — гордится собой и считает себя весьма уважаемым членом общества; если же вы сообщите ему, что он находится в патологическом состоянии, то за больного он примет вас. Часто это журналисты и своего рода «ученые», паразитирующие на «остро социальных вопросах».
Бредовые идеи далеко не всегда бывают понятны людям как безумные, однако же после объяснения их сути, отсутствия связи с действительностью, заключенное в них безумие обычно с легкостью понимает каждый, даже человек не образованный. Рассмотрим простой пример по теме, бредовую идею о Катынских трупах:
Выводы ТК [технической комиссии], в том числе эксперта М. Водзинского о состоянии трупов и невозможности по ним определить время смерти, согласуются с выводами современной судебно-медицинской науки и заключениями советских и польских экспертов по результатам эксгумаций в Харькове, Медном и Катыни в 1991 г. Поэтому в заключении комиссии экспертов в 1993 г. они были признаны объективными и обоснованными. Собственно, вынужденная обстоятельствами попытка точно определить время пребывания трупов в земле по степени их разложения была некорректной и невозможной.И.С. Яжборовская, А.Ю. Яблоков, B.C. Парсаданова. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. Глава 5. Передача засекреченного преступления в компетенцию права.
Применительно к Катынским трупам это бредовое утверждение, т.е. абсурд. Представьте себе для сравнения две свечи на столе: одна горит полтора часа, вторая — три. Вопрос: легко ли вы отличите одну от другой? Разумеется, это очень легко — до тех пор, пока не явится начитанный субъект, который объяснит вам, что горение — это сложнейший химический процесс, состоящий из множества реакций, а потому научно утверждать что-либо в данном случае… Задумайтесь, разве вы никогда не слышали подобного ученого бреда?— С трупами будет в точности так же, как со свечами: разложение может рассматриваться экспертом не только как химический процесс, последовательность многочисленных реакций, но и как физический — постепенное таяние плоти, скелетирование, и отличить трехлетний труп от полуторалетнего или годовалого очень легко, если у эксперта есть хотя бы небольшой опыт эксгумаций: для разложения полтора или два года — это большой срок. Суть проведенной в 1943 г. гитлеровцами и их польскими друзьями экспертизы по Катынским трупам состояла всего лишь в ответе на простой вопрос: захоронены ли тела были весной 1940 года или через полтора-два года, не ранее осени 1941. И разумеется, здесь появился свой ученый субъект, который объяснил общественности, что он открыл научный метод, основанный на наличии т.н.ложной мозоли (псевдокаллуса)… Ну, и далее, как обычно, последовал поток бредовых утверждений, к делу не относящихся.
Люди, охваченные бредом, уже не воспринимают возражений, любое иное мнение кажется им необоснованным, даже глупым, а подозрительность их может повыситься до патологического уровня. Вот, например, указанные выше авторы пишут о комиссии Н.Н. Бурденко с узнаваемой подозрительностью шизофреника:
Почему, при каких обстоятельствах и с какими целями была создана Специальная комиссия? Почему неожиданно понадобилось поднимать вопрос о расследовании через три с половиной месяца после взятия Смоленска? Зачем велась срочная подтасовка? Почему совершенно однозначно были сформулированы ее задачи, работа проводилась в спешке в лютую январскую стужу, а выводы, сделанные без соблюдения необходимых требований и не подтвержденные серьезными доказательствами, были немедленно опубликованы, доложены на международной пресс-конференции?Там же. Глава 3.
Почему этот человек прошел мимо? Совпадение? Нет, таких совпадений просто не бывает…
Ей-богу, даже ребенок способен понять, почему эксгумацию двухлетнего массового захоронения, где процесс разложения еще не завершен, лучше проводить зимой: зимой значительно меньше запаха, не жарко, а главное — нет мух, летучего этого кошмара (они столь отвратительны и назойливы, что я даже описывать их нашествие не решаюсь, причем их может быть очень много). Земля же зимой промерзает на незначительную глубину по сравнению с глубиной могилы, препятствие это небольшое.
Подумать только, с какой наглостью эти люди, находящиеся на низшей ступени умственного и культурного развития, оскорбляют выдающегося нашего ученого Николая Ниловича Бурденко, блестящего полевого хирурга и основателя нейрохирургии, две мировые войны проведшего на фронте. Помилуйте, в архивах лежат наверняка десятки томов доказательств, в том числе акты вскрытий, а они изумленно спрашивают, где доказательства, обвиняя Н.Н. Бурденко во лжи. Понимают ли эти несчастные хотя бы приблизительно, кто такой Бурденко? Нет, конечно: для них он не человек, а бредовый символ врага, который нужно изничтожить. Поразительно, но никто из подобных болтушек не осознаёт, что комиссия Н.Н. Бурденко была очень представительна: не говоря о врачах, которых обычно мало кто знает, из широко известных людей туда входили Алексей Толстой и митрополит Киевский и Галицкий Николай, экзарх Украины. Николай, что любопытно, придерживался о Сталине хорошего мнения (они встречались), в противовес его же мнению о воинствующем подзаборном атеисте, а потому судей у него сегодня, конечно, много.
Среди поклонников бредовых идей, людей обычно полуграмотных и серых, распространен также фетишизм своего рода, который можно назвать преклонением перед наукой, однако не перед той наукой, которую мы знаем, а в перед неким в их глазах подобием кудесничьих камланий возле компьютера или пробирки. Например, все они по какой-то странной причине считают, что определить подлинность подписи — это чрезвычайно трудное дело, которое, возможно, делается даже на компьютере… Нет, определить подлинность подписи трудно только тогда, когда подделку выполнил профессионал, который имел в своем распоряжении образцы подделываемого почерка (это довольно много). Поскольку же образцов почерка членов Политбюро у фальсификатора не было, а с литературой по почерковедению он не был знаком вообще, что нетрудно увидеть по его пачкотне, то определить подделку в данном случае предельно просто. Ниже вы увидите, сколь это просто и, главное, очевидно для каждого: нужно просто показать пальцем на некоторые вещи.
Один из авторов цитированной книги, А.Ю. Яблоков, бывший следователь Главной военной прокуратуры (ГВП), принадлежит, как ни странно, к весьма посвященным людям: как я докажу ниже, он еще в начале девяностых, когда начал расследовать дело № 159 об убийстве польских военнослужащих в Катынском лесу, знал о совершенно якобы секретных документах, на тот момент не опубликованных и не известных даже помянутым двум академикам и одному Михаилу Сергеевичу. Откуда Яблоков и некоторые прочие участники следственной группы знали о секретных якобы документах, остается пока загадкой, но считать эти документы действительными трудно уже на данном основании. Настораживает также наглая фальсификация доказательств по делу, которую подстроили Яблоков и некоторые его сослуживцы. Они допросили девяностолетнего старика, бывшего начальника Калининского УНКВД Токарева, находившегося в шизофреноподобном состоянии, даже с бредом, как мы увидим ниже, а из совершенно абсурдных его показаний, патологических, установили, как это ни поразительно, «место преступления» близ помянутой в цитате выше деревни Медное.
Допрос человека, находившегося в патологическом состоянии, и тем более придание его показаниям законной силы — это преступление (фальсификация доказательств). И ведь не знать не могли — обязаны были знать (юристам читают курс судебной психиатрии). Да что там психиатрия — всякий нормальный человек способен уразуметь патологический характер, например, следующего высказывания Токарева: «Но когда приехали Блохин, Синегубов и Кривенко, то привезли целый чемодан пистолетов. Оказалось, что эти пистолеты быстро изнашиваются. Поэтому привезли их целый чемодан».— Это шизофреническая логика, вдумайтесь: когда привезли пистолеты, то выяснилось, что они быстро изнашиваются, поэтому и привезли их целый чемодан, т.е. причина идет после следствия, характерная и узнаваемая черта шизофренических поражений интеллекта, шире говоря — дезориентация образов сознания во времени, разрыв функциональных связей, расщепление, шизис. Кроме того, люди в своем уме, если оружие быстро изнашивается, не чемоданами его запасают, а ищут надежное. Очень органичное выражение, живое и неподдельное,— отлично будет смотреться в учебнике по патологической психологии.
К сожалению, все предоставленные по Катынскому делу доказательства несут на себе явный шизофренический оттенок — от первичных «исторических» документов, явно сфальсифицированных, до показаний Токарева, которые являются не ложью, а патологией разума. Токарев был индуцирован бредовыми идеями о «кровавом сталинском режиме», причем в самом ужасном варианте — погрузился на данном основании в собственные бредовые вымыслы. Возможно, этому сильно способствовало запугивание со стороны следственной группы.
Странно, согласитесь, что в военной прокуратуре не нашлось ни единого здравомыслящего человека, который бы отказался приобщить показания Токарева к делу, обратив внимание коллег на явное патологическое состояние Токарева. А впрочем, человек, поступивший в данном случае по закону, в согласии с УПК, развалил бы дело № 159, устранив лучшего свидетеля, самого прекрасного в своей откровенности. В выводах же судебно-медицинской экспертизы относительно Токарева сомневаться не приходится: абсурдные высказывания вкупе с наверняка бывшим органическим поражением головного мозга на почве склероза… Возможно также, что у Токарева была тяжелая контузия в голову или еще какое органическое поражение головного мозга, о чем должны были быть сведения в медицинских его документах. Возможно, прежде он даже лечился (на почве контузии может развиться психоз). Теперь, вероятно, еще можно более подробно установить его состояние по опросам врачей и родственников, а также по медицинским документам, если они сохранились.
Бредовая идея о Катынском расстреле в 1940 г. по происхождению является польской и построена только на патологической ненависти некоторых поляков к русским. Вдумайтесь, например, способны ли люди в своем уме, не ослепленные патологической ненавистью, завести у себя площадь Дудаева, если о Дудаеве они вообще ничего не знают, кроме того, конечно, что он враг российской власти? Кстати, провокатор Квасневский, устроивший Варшаве площадь им. Дудаева, был избран президентом Польши — всенародно и, надо полагать, честно. Здесь не самая площадь Дудаева страшна, а причина ее появления, патология: всякий враг России немедленно становится другом Польши и великим человеком. Да кто же и виноват в отсутствии «великой» Польши до Днепра? Русские? А не осведомиться ли лучше в Киеве да Минске? Разговоры о «разделе» Польши идут даже с надрывом, мол вот же гадость какая, преступление века, но ведь «раздел» Польши в 1939 г. стал воссоединением прежде всего Украины, разорванной империалистическими хищниками, в том числе Польшей, а также Белоруссии и Литвы. Зачем же слезы крокодиловы лить? Что, поляки хотят отменить «раздел» Польши, разделив Украину ради «великой» Польши? В чем смысл вечных стонов и жалостливого размазывания слез по щекам? Неужто же они за слезы свои жалостливые хотят половину Украины получить, а также Белоруссию и Литву в придачу? Хорошо, но мы-то здесь при чем, русские? Нехай в Киеве слезы льют, в Минске и Вильнюсе: там еще весьма сухо. Это, наверно, Иван Грозный веско сказал, разумея слезы крокодиловы: «Москва слезам не верит».— Не пора ли нам уже вести себя разумно? А на любые обиды страшные можно ответить, как тот же Иван Грозный, весьма острый на слово, в письме Курбскому: «Ты пишешь мне, что не увижу я здесь лица твоего ефиопского (черного, в переносном смысле предательского). Горе мне! Какое несчастье!»
Комментариев нет:
Отправить комментарий